| Тропинки рассвета(Автобиографическая повесть)
Первые шаги
Мама разбудила меня на заре, когда солнечные лучи окрасили верхушки сосен горы Сусактау в зеленовато-желтый цвет. Сквозь круглые отверстия на драночной крыше летнего домика прорвались прямые полоски света. А сама Сусактау видна прямо с наших нар через открытую дверь. Рядом со мной спят младшие братья. Я мог бы тоже, заодно с ними, досматривать седьмой сон, но теперь благодарен матери за свое ранее пробуждение. Потому что сегодня открываем сезон охоты на кротов! Стыдно было бы проспать в такой важнющий день.С ознобом ступая по омытой росой траве, дохожу до прибитого к столбу смородинового сада рукомойника и внимательно прислушиваюсь к летнику соседей – не проснулся ли Шамиль раньше меня? Но их крепкий летник так основательно заложен мхом, что ни звука не просочится. Впрочем, всё было решено еще вчера, когда у речки до глубоких сумерек гоняли мяч. С приходом лета нас день-деньской, до позднего вечера не дозовутся домой. Мама уже привыкла, что разбудить нас утром гнать теленка – задача не из легких. Сегодня такие мелкие хлопоты запросто можно перекинуть на братишку Назира. А нам пора собираться в путь.Ловля кротов – очень распространенный в наших краях промысел. У этого дела есть свои взрослые мастера, от них не отстают и дети. В прошлом году я ходил в помощниках у брата Марата. Нынче он окончил школу, поэтому мы теперь затеяли ловить вместе с братишкой Юлаем. Шамиль работает сам, в одиночку. Только в первый день, когда расставляем капканы, с ним идет его брат Сабир. Поэтому и я чувствую себя увереннее. В прошлом году они ставили капканы вместе с Марат-агаем. Он бы рад не пойти, да хочет убедиться, что кротиные ходы поделены по справедливости. Не то, объяснил нам вчера по секрету Шамиль, идущий с нами Аркаш может захватить себе больше. А живущий напротив нас Тимерхан, хоть и Аркашкин друг, но парнишка смирный.Пока я умывался, проснулся Юлай. Кувыркнувшись на другой край нар, к столу, он начал торопливо прихлебывать чай. Юлай младше меня на два года, но юрок и смышлен, поэтому мы с ним не чувствуем разницы в возрасте, без слов понимая друг друга. Предстоящий летний день обещает быть знойным. Однако мы одеваемся основательно. Резиновые сапоги на ногах оберегут от росы, суконные брюки поверх трико, куртка и фуражка спасут поначалу от комаров, потом от слепней. В лесу жарко не бывает.Я вскидываю на спину рюкзак с железными капканами, подхватываю маленький топорик, который вчера вместе с отцом насадили на топорище. В котомке братишки – съестное на день, в руке – десять пар капканов. Через ограду слышно, как Сабир поучает Шамиля, изредка в разговор встревает их мама. С улицы слышится свист Радика, которого мы все кличем Аркашем. Он живет чуть поодаль, поэтому выходит раньше и дает один сигнал на три двора. Мама открывает ворота, еще раз окидывает наши вещи, одежду и молча провожает взглядом. Чувствую ее беспокойство: нам предстоит долгая дорога сквозь дремучие леса.Нагоняем Радика с Тимерханом уже на выходе из аула, у самого подножья горы Барангулак. Они тоже снарядились всем необходимым.– И что ты собираешься делать этим топором? – начинает приставать Радик. – Пугач хоть захватили? Спичек много?– Нам хватит. Попусту стрелять не будем. – Чтобы не дать маху перед братишкой, первый вопрос пропускаю мимо ушей. Вчера перед сном мы договорились, что не оплошаем перед Аркашем. Что поделаешь, не он за нами увязался, а мы с ним пошли.За Шамилем радостно пританцовывает наш любимец Рекс. В руках у Сабира большой топор и маленькое ведро, которое обычно берут на сенокос. Не успеваем нагнать их, как Сабир спрашивает:– У кого есть чайник?– Зачем чайник, у меня же термос с чаем, – встревает Тимерхан.– Кому его хватит?! – отмахивается Сабир. – Ладно, на сегодня сгодится ведро. Если поставим капканы, можно и большой чайник притащить. Завтра захватите, припрячете. А то в ведре чай невкусный. Рассудительному Сабиру, подрастающему без отца и привыкшему на все смотреть по-взрослому, нечего возразить. Хорошо, что с нами такой надежный человек – в случае чего и Аркаша приструнит, и нас научит. Поэтому, хотя и точно знаю, что мама будет против того, чтоб прятать в лесу чайник, согласно киваю ему в ответ.– Идем.На тропинку, утоптанную вдоль речки Кунба, что течет из глубокой ложбины между горами Барангулак и Каштак, первым ступает Сабир. За ним цепочкой выстраиваются все остальные. Тропинка озарена лучами солнца. Но мы двигаемся на восток, куда солнце еще не добралось. Оно нас еще не скоро настигнет.Кырынъялан, ложбина Йыланъяткан, Ялануй… Эти места хорошо зна
комы и Шамилю с Юлаем. Мне они тоже не в диковинку. Аркаш на ходу рассказывает всё, что ему знакомо об этих уголках.– Видите? Здесь нашу корову задрал медведь, – он трогает пальцем березку у обочины. – Потом мы пришли, зарезали ее и забрали мясо. – Надо было подкараулить и подстрелить, – важно замечаю я.– Что странно, медведь напал не осенью, а посреди лета, когда и так сыт, – задумчиво произносит Сабир. Те двое то с удивлением поглядывают на нас, без страха рассуждающих о таких жутких вещах, то опасливо озираются по сторонам. – Медведь сам боится людей, – успокаивает Сабир мальчишек. – Помню, один в прошлом году приходил ночью к нашему шалашу, поворчал немножко и ушел. Наши новички заметно оживляются. Однако, ненадолго.– А вот на той кривой черемухе, – показывает Аркаш, – повесился Белый Гали. Я сам видел, когда его снимали. О том, что Белый Гали, собравшийся якобы на покос, повесился в этом месте, знают все. В прошлом году, показав печально известное дерево, Аркаш напугал и меня тоже. Этот страх до сих пор не выветрился из моей души, поэтому очень хорошо понимаю состояние младших товарищей. Да и место – в самом деле жуткое Здесь наша тропинка, идущая по глубокой ложбине, резко взмывает вверх. Из этого оврага, покрытого непролазными дебрями, тоненьким ручейком вытекает речка Кунба. Там, где тропинка делает поворот, коромыслом скривилась старая черемуха. В прошлом году мне даже ясно приснилось: вот Гали рубит сук потолще, аккуратно очищает его от коры, чтобы высечь там топором свои прощальные слова… Садится, закуривает, опять принимается за дело – сдирает лыко из тоненькой липы, мастерит себе петлю… После этого сна, невзирая на насмешки и брань брата, я целых три дня не ходил с ним.Устремленная вверх тропинка, перескочив через прохладный ручеек, ведет нас к раскинувшейся на пологом склоне поляне Янганбурама. Поляна – это, конечно, не совсем верно сказано. Огороженный высокой изгородью покос зарос старыми березами, снаружи ограды стеной встал осиновый лес. По сравнению с этим лесом это и вправду поляна. А ее название пошло вот откуда: когда-то, во время войны, здесь после пожарища остался стоять обгорелый барак лесорубов. Сейчас уже ничего нет, кроме цветущего куста калины посередине.– В деревне калина давно отцвела, а здесь — поражается Шамиль. – Погоди еще, на макушке Белягуш небось и черемуха цветет, — подхватывает выдумщик Аркаш.– Только мы туда не дойдем, – я даю понять, что маршрут мне хорошо знаком. – Первая остановка! – громко объявляет Сабир. – Мотой, достань-ка термос.Прозвище “Мотой” Тимерхан получил за то, что везде вырезает свои инициалы “МТЙ”. А Радика кличем Аркашем потому, что его отец, когда под хмельком, обращается к нему именно так. Мы между собой давно уже забыли их настоящие имена – все Аркаш да Мотой. Оба они с горем пополам окончили восьмой класс, однако собираются в девятый. Лишь у меня, будущего семиклашки, в деревне нет ребят-одноклассников – одни девчонки. А вот Шамиль с Юлаем тоже из одного класса. Почему я об этом вспомнил? Потому что с этого места начнется наше основное действо – укладка капканов. Я самый младший, поэтому мой черед – самый последний, четвертый.Горячий чай из термоса поровну разлит по железным кружкам. Достаем по куску хлеба со сметаной, яйца.– Доберемся до Ябешбалам, попьем чаю из бутылок, — говорит Сабир. – А когда придем с яйляу, можем вскипятить на берегу чай. Там обратно наполним бутылки. – Без молока… – недовольно протягивает любитель молока Юлай.– Обойдешься денек. Завтра придем без капканов, можете брать всё что угодно.Сабир говорит это, чтобы успокоить Юлая с Шамилем. Потому что мы пройдем по прошлогодней тропинке, где каждая остановка обозначена заранее. Однако Сабир имеет в виду и другое. Он хочет сказать, чтобы мы и потом, без него, следовали его указаниям. Да и то верно – чего только не взбредет в голову мальчишкам за месяц, проведенный в дремучем лесу? Мы его хорошо понимаем. Наша задача потруднее лишь сегодня – надо правильно уложить принесенные капканы. А потом остается всего лишь проверять их, заново ставя только те, в которые попались кроты. Трогаемся в путь. Вокруг узенькой тропинки – сырой осиновый лес с зарослями аконита, лопуха и папоротника. Эта дорога еще долго будет идти по пологому склону, поэтому подъем в гору особо не ощущается. Первые нужные нам следы встречаются почти сразу, на берегу речушки, перебегающей через тропинку. Сперва – черед Сабира. Кто-нибудь другой, скорее всего, и не заметил бы еле приметные полоски земли поперек дороги. А нам толь
ко их и надо. Сабир садится на корточки и, расчистив ладонями почву, прикидывает про себя, как именно проходит ход. Прошел крот один раз, или пользуется этой дорогой постоянно?– Можно ставить, – сухо произносит он наконец. Это слово звучит для остальных как приказ. Шамиль живо вытаскивает из связки два капкана. Я начинаю рвать поодаль травку. Мотой подыскивает у ближайшего куста развилистый прутик нужного размера. Аркаш делает на осиновом стволе небольшую зарубину – с этого момента все капканы Шамиля будут иметь такую отметину. Всунув округлую часть взведенного капкана в нору, Сабир подпирает его прутом, сверху накрывая собранной мною травой. Второй капкан ставит по другую сторону дороги. Здесь мы смотрим в оба. Каждый “хозяин” хода ставит капканы по-своему. Если назавтра твой капкан сработает вхолостую или выставится наружу, то можешь пенять только на себя. – Кажется, все, осталось сказать “бисмилла”… – Сабир еще раз окидывает взглядом сделанную работу. С какой бы стороны ни подошел крот, он должен попасть в один из поставленных друг против друга капканов. А может, попадутся в оба капкана.Чуть подальше то же самое проделывает Аркаш. Потом Мотой. Затем доходит мой черед. Еще, еще. Попутно сравниваем прошлый и нынешний год, делаем свои предположения.– После дождей полным-полно червей, тогда и кротов бывает много, – выражает надежду Мотой. – Ага, только очень мокро, – соглашаюсь я.– Сколько мы в прошлом году под дождь попадали, Сабир? – Аркаш начинает подсчитывать. – Раза четыре или пять.– Помню, один раз лил – как из ведра!!! – оживляется Сабир. – Промокли насквозь!..
А мне чаще вспоминается испытанное в тот день чувство страха. Мы с братом шли тогда по своей развилке. Пасмурный, мрачный день, угрюмо шумящий лес. Брат проверяет капканы. Если находит крота, то по дороге к следующему капкану сразу обдирает с него шкуру. Я только озираюсь по сторонам, наблюдаю, как темный лес наполняется смутным гулом.
Страница 1 из 6 | Следующая страница |