Само судилище 2 » Новости Уфы, главные новости Башкортостана / Bash-Portal.Ru

1

Чтобы относительно текста письма не было превратных толкований о значении и места в жизни общества исторической литературы, знании истории в нашей духовной жизни, хочу привести некоторые строки из критической статьи «Поверка историей» известного литератора Виктора Кочеткова, опубликованной в «Литературной газете» от 22 апреля 1987 г., где речь идет о нашей «душеохранительной зоне», призванной противостоять в этом мире, полном разными катаклизмами, всеобщей духовной деградации и смерти, наступающие обычно в периоды исторических разломов. Что же составляет эту душеохранительную зону? Из всех ее компонентов автор выделяет правдивое «историческое знание, без которого нет ни гражданина, ни патриота, ни подлинного строителя новой жизни. Историческое знание — это корневая связь с прошлым, это кровное родство со всем, что воздвиг народ на путях своей истории. Историческое знание — это тот свет, который через века и нам светит». Отрицание или забвение этой истины, говорится в статье, чреваты для народа и всей страны с далеко идущими пагубными последствиями. Ибо «историческое беспамятство… было одной из главных причин ухудшения нравственного климата в нашем обществе, о чем теперь много говорится со всех трибун. Случилось то, что всегда случается, когда отмахиваются от чего-то важного и обязательного. Прошлое перестало быть великим учителем настоящего. От него ждали не уроков, а согласного кивания головой. От него ждали не мудрости и строгости, а комплиментов и реверансов. Что из этого получается, мы все теперь знаем, пережив и «культ личности», и «волевое руководство», и «застойный период»… (Конец цитаты). Как известно, это теперь осознано не только со стороны выдающихся мыслителей той или иной страны, народов, но и в глобальном масштабе, всем мыслящим человечеством, чему свидетель в частности резкое возрастание в последнее десятилетие во всех национальных литературах значения исторической темы, усиленное проникновение авторов почти всех жанров в недра истории. Стало это присущим и для всей многоязычной советской литературе, в том числе и башкирской, и мы в этой области имеем уже ощутимые результаты — я имею в виду исторические романы Галия Ибрагимова, Яныбая Хамматова, Кирея Маргана. Одновременно необходимо заметить, что это направление было для наших авторов почти неизведанным, они зачастую работали полагаясь на свою интуицию, на свой страх и риск, в силу этого нередко были обречены не только на удачи. Но они были на передней линии фронта и вели «разведку с боем», отвоевывая таким образом плацдармы для передвижения других, всей литературы. Во многом интересный, богатый фактурой и дышащий трепетным авторским индивидуализмом видения мира многоплановый роман К.Маргана «Бөркөт ҡанаты», как уже неоднократно отмечалось в печати, к сожалению, страдал неким перекосом в сторону явной примитивизации народного духа и жизни, что привело к ощутимому снижению идейно-художественного уровня произведения. Потом появились романы «Кинйә», «Төньяҡ амурҙары» уважаемых старейшин башкирской прозы Г.Ибрагимова и Я.Хамматова, добросовестно сверенные с документами и исторически достоверные, после которых мы все как будто в некоторой степени вздохнули с облегчением. Но облегченный вздох этот, как мне кажется, был еще преждевременным — в трудных дебрях исторического романа, как оказался, поджидал нас другой серьезный подвох, а именно перекос в другую сторону, в сторону лакировки и идеализации некоторых исторических личностей, совершенно не заслуживших этого, что привело, к сожалению, и даже фальсификации некоторых страниц многострадальной нашей истории. Если конкретно говорить, речь идет об объемистом сочинении нашего коллеги Булата Рафикова (Карасакал. Исторический роман, журнал «Агидель», 1986 г., №№10,11,12)…

2

Да, возможны разные толкования разными людьми одних и тех же исторических документов, показаний очевидцев и событий, но в данном случае никто из серьезных исследователей, если он конечно сознательно не выступает на ложный путь из-за своих узкогрупповых и корпоративных соображений, то есть за «честь мундира» или для сокрытия своих прошлых исследовательских промахов и ошибок, то никто из них не возьмется отрицать суть бепенея-карасакаловской политической программы, четко выразившийся в их практических делах с целью отделения Башкирии от России и объявления там мусульманского ханства в вассальной зависимости от Турции, то есть их намерения по сути предательски присоединить Башкирию в лагерь исконних зарубежных врагов России; никто из серьезных исследователей не возьмется также носителей этой сепаратистской программы объявлять борцами за единства Башкирии с Россией, а явных сепаратистов-феодалов — российскими патриотами. Но наш коллега Рафиков, к сожалению, на всем протяжении своего сочинения (в журнале “Агидель”) пытается бесплодно утверждать именно это, в каждом удобном случае упорно выдавая черное за белое. Но, как говорится, шила в мешке не утаишь. Правда она всегда одна и бескомпромисна. Ее нельзя изменить ни с помощью большинства голосов на сходках, как это случилось здесь, ни с приемом угрожающей демонстрации кем то из высокого служебного кресла. История только тогда история, когда она полная правда. И черное в истории останется черным, даже в том случае, когда не четыре, как у нас, а четыреста кандидатов и докторов наук одновременно и единогласно будут утверждать обратное. Потому что рано или поздно правда возьмет свое, восторжествует истина…

3

Борцы за народную свободу уже следующего поколения — руководители Крестьянской войны (Салават Юлаев, Кинзя Арсланов и др.) полностью освободились от пагубной для нашего малочисленного народа и всего освободительного движения политической программы пришельца Карасакала и выступили совместно с русскими и другими народами за единую свободную Россию (конечно, в их понимании) — это было громадным шагом вперед, прогрессом, являвшимся залогом борьбы и победы также следующих поколений вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции, выдвинувшей из недр башкирского народа таких выдающихся интернационалистов-ленинцев, как Ш.Худайбердин, Б.Шафиев, Б.Нуриманов и др. Однако семена «карасакаловщины» тоже, как своего рода идеологический сорняк, на нивах истории скрытно продолжали свой род, засоряя и отравляя идеалы народной борьбы, например, фанатичную душу Батырши… Однако автор «Карасакала», к сожалению, на данный урок истории не обратил внимания, ибо не сумел связать отдельные периоды и факты истории с предшедствующими и последующими им явлениями, то есть отсутствует у него взаимосвязь, целостное понимание истории. Потому что он в данном случае выступает не как самостоятельный исследователь истории, историк (но писатель, взявшийся за сочинение исторического романа, таким быть обязан!), а является лишь своего рода компилятором высказываний некоторых наших горе-историков, хватая верхушки из их сочинений, отвечающие установкам их незрелой концепции. Поэтому и выбор его, Б.Рафикова, ограничен почти одним историком И.Г.Акмановым. Слов нет, он способный историк, немало сделавший в узкой своей области. Но не надо забывать, что он над своей трудной темой (башкирские народные восстании первой половины 18-го века) работал в годы отсутствия гласности и преобладании ошибочной концепции Устюгова, огульно объявившей эти восстании реакционными. Тогда сама тема была почти под запретом, что вынуждал исследователей говорить полуправду (а это, как известно, хуже неправды). Вот в таких условиях, по-видимому, историк был вынужден некоторые негативные стороны указанных восстаний (например, политическая программа Карасакала и Бепенея) затушевывать или же говорить о них полунамеком, а самих этих личностей даже облагораживать. Иначе просто запретили бы тему, это мы теперь хорошо понимаем. Но наступили новые условия. Однако наш писатель, автор «Карасакала», очевидно, работы указанного историка принял за чистую монету и вместо того, чтобы их критически рассмотреть и творчески осмыслить, пошел по легкому пути, поступил по инерции. Вот почему оставил он без внимания исследований другого замечательного советского историка А.П. Чулошникова (кстати, фактически сам Акманов опирается на его труды), который уже в 30-х годах, как известно, сумел верно оценить эти восстания как прогрессивные для борьбы народов России, но в то же время сумел очень правильно указать на их негативную сторону, подтверждая документами. Несерьезное отношение писателя к своему профессиональному долгу, неоправданная спешка и ловкачества на пути публикации с использованием для этого своего служебного положения привели автора к явной неудаче, которую он при нормальных условиях прохождения рукописи мог бы вполне избежать. Но это уже относится к нравственным качествам литератора…

4

Тем, кто углубленно интересовался с историей кочевых и полукочевых (как башкиры) народов, в частности древних тюрков, монголов, манчжуров, очень хорошо известно, что у них, особенно представителей из ханской династии, не было раз и навсегда нареченных, эквивалентных современному, неизменных личных имен. Об этом пишет известный специалист по древнетюркской истории Л.Н.Гумилев, об этом же пишет знаток жизни кочевников средневековья С.А.Плетнева. Таким образом, в семейном кругу некий сын мог именоваться, например, Байбулат, а в приютившей его ставке калмыцкой тайши он — Суну батыр, в обществе сасянов и абызов он был известен как Хажи, для черни назывался Карасакал, а после провозглашения его султаном стал он носить уже ханский титул Гарей (как известно, в глубокой древноси так именовался прославленный самостоятельный башкирский хан). Эта древняя традиция среди башкиров как реликт наблюдается до сих пор: почти в каждой деревне можно встретить людей, носящих одновременно по несколько имен (например, одно — официальное, для паспорта, второе — для узкосемейного пользования, третье — как кличка для улицы)… Я убежден, известный нам человек под кличкой Карасакал — один из потомков последнего хана Сибирского Кучюма, чингизид, тоже широко пользовался с этой древней традицией многоименства, его к этому принуждали еще сами обстоятельства, ибо он, чтобы захватить бывшее так называемое «владение отцов», башкирский престол, до поры до времени вынужден был наряжаться то под башкирскую маску, то под чалму святого Хажия, а свое подлинное кучюмовское происхождение, ненавистное башкирскому народу, тщательно скрывал, иначе, как уже сказано, башкиры его запросто могли убить или поймать и выдать русским властям, как они до этого с Аблай-ханом (сыном Кучюма) и поступили. (Как видно из документов, в последний период восстания башкиры относительно Карасакала также открыто выразили такое же намерение, ибо они к этому времени успели его раскусить)…

5

Термин «султан» в своем изначальном значении это сюзерень, то есть правитель какого-нибудь удела, обласи, страны вассальной зависимости от хана (императора, короля). А в нашем случае это правитель в вассальной зависимости от турецкого султана, то есть ставленник Турции. Сам турецкий император традиционно тоже назывался султаном, а это показывает, что основатель трона оттоманской Турции сам тоже когда-то был от кого-то зависимым султаном. А в наших примерах кучюмовские потомки ни Мурат Кучюков, ни Байбулат Хасянов (Карасакал) первоначально правителями не были, а как потомственные чингизиды, которым «полагался» трон, в поисках «вакансий» на престол скитались по степи. У них в жилах текла ханская кровь и больше ничего, поэтому до поры до времени никто султанами их и не называл. Для этого кто-то из суверенных государей должен был их на этот сан возводить — в данном случае это тайно сделала оттоманская Турция; по крайней мере можем твердо заявить, что султановскому сану Мурата Кучюкова предшедствовал его тайный визит в Константинополь к турецкому султану, а сородича его Байбулата Хасянова (Карасакал) — трехмесячное пребывание в 1737 году летом турецкого чрезвычайного посла (Векиль) в соседней с Башкирией ханской орде Абулхаира. Как известно, Карасакал до поры до времени свое султанство скрывал и об этом заявил только в самой последней и критической стадии восстания, в связи с чем участникам восстании им была обещана «с моря» 80-тысячная турецкая подмога. Вот это и показывает, кто стоял за новоявленным «султаном»… Провакатор Карасакал однажды обманул наш народ, но предки наши сумели его раскусить (посмотрите названное выше башкирское историческое предание «Ҡарас менән Ҡараһаҡал» — «Карас и Карасакал»). Давайте же теперь и мы, спустя 250 лет, не будем сами себя обманывать, снова выдавая пришлого извне провакатора и афериста за национального героя башкирского народа.Подитоживая свое последнее слово скажу: я не отрекаюсь от своего мнения о Карасакале. Ваш суд – это сплетни из бабушкиной кухни. Но на этом примере можно увидеть на каком уровне находится наша историческая наука.Зигат Султанов.

15.05.1987

Обсудить на форуме